Философская проза: Из "я" в "мы" - в глубины внутренней реальности человечества - 2  
Вернуться
Комментарии
 
 
 

Философская проза

 

 

Начало здесь:

Философская проза: Из "я" в "мы" - в глубины внутренней реальности человечества - 1

       

 
2

 

Внутренняя реальность человечества аналогична внутренней реальности человека. Как в нее погрузиться? Глаза закрыты, уши не слышат, а рецепторы не доносят  снаружи значимых тактильных ощущений.

…Ты ныряешь в себя все глубже. Твое «я» такое маленькое, твои интересы такие ограниченные… Трудно пробиваться через узость видения и мелочность натуры.

И вдруг что-то меняется. Ты уже не один в своем «я». Это интересное ощущение. Ты - и мужчина, и женщина. Ты – и мать, и ребенок. Ты – и друг себе, и враг одновременно. Сквозь «я» все явственнее проступает «мы», но не стирает «я», а дополняет его новыми свойствами.

Ты теряешься в собственных глубинах. Чувствуешь себя нищим, привыкшим существовать в каморке, но внезапно сделавшимся владельцем дворца с множеством комнат. Ты выбираешь комнату поменьше и забиваешься в нее в тщетной попытке утишить сердцебиение и остановить тремор рук.

Сознание цепляется за какую-нибудь простую истину. Что-то вроде: «У меня такие-то волосы и такой-то нос. Меня зовут так-то. Мне столько-то лет. Я такого-то роста. Сегодня такое-то число такого-то месяца такого-то года. Ничего не случилось. Я живу на энном этаже».

Постепенно становится менее страшно - ты привыкаешь быть обитателем дворца. Все меньше пугают потолки, теряющиеся в небесах. Тебе почти не холодно. Тебя почти не бьет дрожь. Ты – это ты. Ведь ничего не случилось, правда?

Сознание понимает, что не справляется со свалившимся на голову богатством ощущений, но ты решаешь подумать об этом потом. Сейчас хорошо бы осмотреться, обследовать комнаты, но как это сделать? Ты вдруг догадываешься, что находишься во всех комнатах одновременно. Никак не удается определить, что к чему относится и как связано с остальным.

Нос, волосы, имя перестают иметь значение. Время становится похожим на слоеный пирог или годовые кольца на дереве, потому что оно никуда не исчезает, когда кончается, а застывает моментальной фотографией в потайной нише одной из комнат.

Если дотронуться до моментальной фотографии, имеющей отношение даже не к тебе, а ко многим, она оживает, наполняется движением, вступает с тобой то ли в разговор, то ли в какое-то другое взаимодействие. Вы странно смешиваетесь, проникаете друг в друга, и картинка в потайной нише меняется. Меняется форма ниши, меняется дизайн комнаты. И одновременно трансформируется что-то в твоем сегодняшнем «я», будто ты прожил другую жизнь, получил другой эмоциональный опыт, повернул себя к другому будущему.

Удивительное чувство – все, чего ты касаешься, перестает быть тем, чем было до тебя. Силой своего дыхания ты преобразуешь дворец внутренней реальности человечества - будто принц целует Белоснежку в хрустальном гробу и возвращает к жизни прекрасное стылое тело. Дворец оживает, освобождается от истлевшего, сгнившего, теряет лишние детали и становится все более простым и функциональным.

Чтобы войти в контакт с тобой, сделаться понятным и свойским, он превращается в подобие детского конструктора, изготовленного из полупрозрачного пластика. Нет, не конструктора даже, а чего-то вроде огромного вместилища вложенных друг в друга разнотипных пространств.

В каждом из пространств обнаруживается кусочек твоего многоликого «я». «Я», похожего на пеструю зернистую мозаику.

 

Проходит время, и ты додумываешься, что общее пространство дворца одновременно является и личным пространством.

Каморка оказалась свернутым вовнутрь чертогом. Оттого и было тесно, что громада не могла занять место, соответствующее ее размерам, и давила на собственные недра, как вывихнутое бедро или предплечье.

Почему ты не замечал этого раньше? Почему тебя устраивала безумная теснота внутри «я»? Концентрация на себе помогала не раствориться во всеобщем?

Но напряжение и несвобода… Но тоска одиночества… Но боль от невозможности реализоваться…

Может, все-таки стоило открыться и впустить в себя «мы» раньше?

Думая, что защищаешься, ты устремлялся вовнутрь и сворачивался в комочек. Ты изолировал себя от себя же, и от этого «я» с каждым годом становилось тоньше и слабее. Сегодня ты преодолел страх раствориться, прекратил доказывать, что независим. Перестал считать, что узость видения и мелочность натуры есть свидетельство непохожести на других. Ты больше не выпячиваешь ограниченность, словно она главное твое достояние.

Ты открылся всеобщему и неожиданно… не потерял себя. Ты и на самом деле оказался не винтиком в огромной машине, а стихией, способной править пространство. Значит, ты раньше не верил собственным убеждениям, хоть и защищал их с пеной у рта?

 Вселенной не все равно, что ты чувствуешь, как мыслишь, к чему стремишься. Ты доверился ей там, где ты и так не способен был контролировать ситуацию, и она показала тебе место твоей силы.

Ты почувствовал свою истинную глубину и объемность и понял, что нет границы между «я» человечества и твоим личным «я». Нет разницы между человечеством и человеком.

В тебе всегда были две бездны – верхняя и нижняя. Наверху ты непонятно как переходил в Бога, внизу ты не менее таинственно вливался с многоводное эго Земли.

Ты, маленький, боялся смотреть вверх и вниз. Материальное ты выбрал аналогом зеркала, искал в нем свое отражение и изучал его. По колыханию теней постигал повадки и нрав вселенной.

Так и не сумел познать ни себя, ни пространства, ни времени.

 

***

 

В подсознании человечества «я» и «мы» не различимы? Что это значит? Где логика? Разве можно чувствовать себя «я» и одновременно «мы»?

Наверное, в конце девятнадцатого века ответ на этот вопрос был бы однозначно отрицательным, но век двадцатый начался с удивительного процесса одухотворения чувственности, сознание пропиталось релятивизмом, а эмоция приняла в себя мысль.

В идеологии возникла необыкновенная смесь мироощущений и мироутилизаций. Смесь, похожая на пенную жидкость, в которой легкое и тяжелое перемешались, стали единой субстанцией, текучее напиталось воздухом и обрело полет.

Вспомним уже упоминавшийся мировоззренческий кризис, подаренный человечеству «наукой наук» физикой. Как элементарная частица может быть волной и крупинкой одновременно? Но это и означает корпускулярно-волновой дуализм квантовой механики, ведь в опытах частица проявляет то один тип свойств, то другой.

Не менее сложно обстоит дело с отношениями между «я» и «мы».  Даже если отвлечься от мало изученной темы внутреннего пространства человечества и рассмотреть человека с точки зрения элементарной биологии, мы убедимся, что он представляет собой причудливый мир, населенный самыми разными живыми формами.

Это и разнотипные клетки со своими специфическими функциями – каждый тип клеток способен выбирать, как реагировать на то или иное воздействие.

Это и неисчислимое множество вирусов, бактерий и других одноклеточных. Микроорганизмы – самостоятельные игроки на поле бытия, но они прекрасно существуют в симбиозе с многоклеточными структурами и участвуют в самых разных процессах обмена веществ.

Наконец, это и весь набор органов человека как составных частей организма. Каждый орган выполняет присущие только ему  задачи, обладает собственным характером, способностью к адаптации, восстановлению утраченного, развитию.

Современность, с ее маниакальным стремлением выявить самые запутанные и неочевидные связи, обнажает конфликт между органами и системами организма, умножая аллергические и аутоиммунные процессы. Лечить подобные заболевания невероятно сложно и хлопотно, потому что они представляют собой «болезнь нарушенного равновесия» и любые резкие воздействия только усиливают их и загоняют на недостижимую  глубину.

Итак, «человек биологический» – это множество форм в одном пакете, симбиоз дополняющих друг друга систем, сосуществующих на общей территории во имя взаимной пользы.

Каким местоимением возможно описать самоощущение «человека биологического»? «Мы», и только «мы».

С другой стороны, у причудливого мира человеческого организма, безусловно, есть некий единый центр, который идентифицирует себя как «я».

Этот центр не помещается в какой-то конкретной точке или области внутри биологического тела, даже если областью, где концентрируется «я», считать мозг. Человеческое «я» идентифицирует себя со всем организмом, и даже больше – оно способно чувствовать себя безотносительно к телу, пренебрегать материальными свойствами и возможностями (человек летает во сне, хотя его организм лишен подобных талантов). Поэтому и мы не станем ограничивать территорию «я» «человеком биологическим», а включим в нее внутренние миры человека и человечества.

 

Основным качеством «я», которое ставит его на особое место внутри человека, является его чувство хозяина или даже властителя, владеющего всем, что ассоциируется с данным конкретным индивидуумом. Никакое внутреннее событие не происходит без участия «я» человека, или мы имеем дело с зомбированием – насильственным отстранением «я» от управления подконтрольной ему территорией.

«Я» властвует и управляет, отождествляя с собой и друг с другом множество элементов, которые имеют самые разные внутренние особенности и взаимные интересы, но тем не менее сосуществуют в конкретном человеке как более или менее гармоничная общность.

Человек формулирует потребность изменить положение неудобно лежащей руки как свое личное желание, волеизъявление «я». Но потребность эта, как известно, обусловлена сигналом от клеток, недостаточно питаемых кровью, и только фиксируется единым центром.

Мы говорим о любви к другому существу, не различая, душевное ли состояние мы выражаем или отдаемся игре гормонов. В свою очередь, игра гормонов может быть связана с надобностями одного или нескольких органов, возрастными особенностями организма, а может быть ориентирована на внешние по отношению к «я» факторы: стереотипные ожидания окружающих, погоду на улице, природные циклы Земли, солнечную активность и т.п.

Человек с развитым внутренним миром может хоть условно обособить понятие «любовь» от понятия «желание обладать», назвав «любовью» потребность души, а «желанием обладать» - потребность тела. Но и ему не под силу прочувствовать все тонкости и нюансы коллективной психологии «человека биологического». А главное, развитый внутренний мир часто не защищает душу от доминирования над ней «человека биологического», психология которого рождает желание полюбить конкретный объект.

Пытаясь сохранить внутреннее равновесие во взаимоотношениях с миром, «я»-хозяин может действовать только интуитивно, потому что огромное количество не поддающихся учету факторов превращает реальное управление собой в неразрешимую головоломку.

Обделенное интуицией «я» вынуждено замещать творческую работу с реальностью стереотипными действиями. Форма этих стереотипов навязана извне и целиком зависит от привычек среды,  сформировавшей индивидуума. Истинная цель среды, навязывающей стереотипы, лежит вне зоны видения неразвитого «я» и никак не связана с потребностями его «мы».

 

Так зачем «я»-хозяину играть в поддавки со средой, которая не способна удовлетворить ни одну из реальных потребностей множества на его территории? А она не способна их удовлетворить, по определению: потребности множества концентрируются внутри человека, среда же диктует правила, внешние по отношению к нему.

Среда ограничивает и формирует человека в своих интересах, делая его как можно более управляемым. Для этого она воспитывает в нем привычку пользоваться тем, что она способна дать, и страх потерять то, что она способна отнять.

Прокомментируем последнее утверждение. Среда может смоделировать ситуацию, в которой человек должен чувствовать себя комфортно или, наоборот, дискомфортно, но она не в силах навязать ему эмоцию, чуждую его существу. Интроверта трудно наказать отсутствием общественного внимания, а экстраверта – запретом на тихий час и одинокий ужин.

Способность человека чувствовать так или иначе, радоваться или горевать в зависимости от происходящих событий является врожденным качеством. Корректировать эту способность возможно в раннем детстве серьезной работой родителей или в зрелости длительным и целенаправленным самоограничением и самовоспитанием.

Но до того, как появится возможность что-либо корректировать, необходимо понять, с чем собственно ты имеешь дело и как с ним взаимодействовать. «Я»-хозяин вступает в игры со средой, потому что нуждается в информации о себе. Рассматривая себя глазами других, «я» научается хоть как-то анализировать собственные свойства и интересы, осознавать свое внутреннее и соотносить его со внешним.  

Если человек с развитым внутренним миром ощущает среду как противника и ограничитель, то неразвитое «я» жаждет стереотипов, потому что ему не хватает внутреннего опыта для управления собственной территорией. Жесткость и авторитарность стереотипа привлекают его своей надежностью. Чувство надежности – необходимый союзник в борьбе с беспомощностью и страхом!

Стереотип помогает слабому «я» сохранить внутреннее равновесие, научиться хоть как-то двигаться, ставить пусть ложные, но цели. Усвоенные «я» стереотипы позволяют ему не сомневаться, что, совершив достойные поощрения действия и не совершив ничего, что можно порицать, человек добьется социального статуса, при  котором его интересы будут защищены. При этом рвущимся к статусу не приходит в голову, что статус, давая право на излишек коллективного продукта, усиливает и давление общества на личность, со статусом ассоциируемую. Безопасность, увы, не увеличивается, а уменьшается. Да и взаимоотношения с близкими людьми подчас деформируются и приобретают уродливые формы. 

 Но обделенное интуицией «я», болезненно ощущающее беспомощность и уязвимость, нуждается в иллюзиях и только в иллюзиях. Статус для него – общественное признание силы его личности. Гоняясь за иллюзией силы, человек попадает во все более стрессовые ситуации, пока жизнь не выбрасывает его на обочину.

Таким образом, стереотипы, навязанные «я» средой, допускаются им на свою территорию, потому что работают на поддержание иллюзии безопасности и создание «выпускного клапана», через который выбрасывается излишнее напряжение. Решая последнюю задачу, «я» создает некоторые жизненные коллизии, занимающие внимание индивидуума и позволяющие его эмоциональной машине функционировать практически вхолостую - что значительно легче и комфортнее, чем производить полезную работу! Пример с борьбой за статус тоже относится к отвлекающим коллизиям для человека, по типу энергичного и деятельного, но не способного на глубокое жизненное творчество.

 

Человек, не «упражняющийся» в чувствовании, постепенно теряет навык эмоционально переживать происходящее и деградирует в возможностях воздействовать на мир. Со временем скорости внутренних процессов замедляются, душа засыпает и превращается в подобие заболоченного озерца, год от года все более гниющего и нездорового. Этот процесс умирания «я» многократно описывал Антон Павлович Чехов, анализируя пусковой механизм, этапы и конечный результат жизни, в которой амбиции переплелись с трусостью.

Развитый внутренний мир человека заставляет его конфликтовать с внешними стереотипами. Неспособность открыто противостоять среде, принимая поношения и страдание, делает его мишенью и безвольной жертвой. Впереди у личности - все большее ощущение одиночества и беспомощности. Затем потеря внутренних смыслов. И, наконец, духовная смерть завершает уход героя из собственного существования.

Тяга неразвитого «я» к жестким стереотипам – не худшее из зол. По крайней мере, человек нарабатывает волю в отстаивании принципов, принятых им за свои. Развитие внутреннего мира, при отсутствии воли для его защиты и продвижения во внешнее, гораздо опаснее. Человек становится похожим на оранжерейное растение, погибающее в условиях природной среды. Люди с воспитанной, а не выстраданной духовностью очень часто попадают в эту ловушку.

Ярко выраженный защитный характер носит и доминирование отживших стереотипов у людей пожилого возраста,. Потеря умения изменяться вместе с остальным человечеством помогает консервировать слабое «я», закрепляя его связи с «я» сверстников и превращая конфликт поколений в личное переживание.

Таким образом, участвуя в различных социальных конфликтах, внешних по отношению к внутреннему миру человека, «я», утопленное в малом «мы», обучается обособляться от «мы» большого, но оставаться внутри него и действовать, согласно его законам. Через непростое переживание столкновения с миром «я» постигает собственные границы, глубину своего погружения в «мы» и невозможность растворения личного во всеобщем.

 

Как и любой властитель, человеческое «я» вынуждено поддерживать обратную связь с подконтрольным ему множеством и корректировать принимаемые решения в зависимости от возможностей общности. Слишком большая амбиция

 Нередко малоразвитое «я» пользуется властью над совместной территорией множества, словно управляет тривиальным тождеством клонов. Оно подгоняет получаемую от организма информацию под собственные стереотипные представления и мыслит в соответствии с ними.

Иногда стандартизация и упрощение задач существования помогают выжить, иногда наносят непоправимый вред будущему.

Так, потребность в самореализации человеческое «я» может принять за потребность в самоутверждении. Тогда оно отбросит все лишнее, избавится от работающего на будущее багажа желаний, потому что они неосуществимы в данное время и затрудняют бросок к близкой цели. «Я» откажется от стратегически значимого труда, чтобы сконцентрировать силы на мелкой утилитарной задаче. Выиграв короткий миг удовольствия, человек проиграет жизнь.

 «Я»-хозяин в состоянии успешно управлять множеством, если работает на удовлетворение его наиболее значимых общих интересов, подавляет деструктивные импульсы и развивает на подконтрольной ему территории «демократические механизмы» регулирования. Термином «демократические механизмы» мы обозначаем способность конкурирующих систем ненасильственно ограничивать и поддерживать друг друга в служении целостности.

Но управление объектом и постижение сути объекта далеко не одно и то же. Даже внутренне гармоничному человеку нелегко, если не сказать невозможно, определить, кому собственно приятно читать книги и размышлять о вечном, когда его «я» ощущает необходимость этим заняться. И нелегко, если не сказать невозможно, распознать, какие качества, не считая иллюзий автономности и исключительности, отличают понятие «я» от понятия «мы».

 

***

 

Принято считать, что «мы» - это «я» и другие. Но знаем ли мы, где проходит граница? С виду простой вопрос о том, где кончается «я» и начинаются «другие» - не такие, как «я», отличные от меня, - оказывается одним из самых сложных в психологии человека.

Начать с «отличных от меня». По какому это признаку «другие» различаются с «я»? Разница в моем отношении? Или «я» и «другие» обладают качествами, по которым их можно сравнивать? 

Очевидно, что «другим», не в пример «я», можно противостоять. С «другими» можно и нужно сочетаться. Каким образом и в какой мере  учитывать  интересы «других» каждый решает для себя сам. Решение зависит от силы желаний человека, бесстрашия, волевых возможностей, нравственных установок, мировоззренческих принципов. Оно может быть болезненным и даже травмирующим, но человек обладает во взаимоотношениях с «другими» достаточной свободой, чтобы выбирать один из многих возможных сценариев.

Свободы во взаимоотношениях с «я» значительно меньше. Никто не может избавиться от себя самого. Любой человек вынужден делать единственный безальтернативный выбор: принимать свою личность такой, какая она есть, или отрицать собственное «я», становясь нищим из нищих без надежды на будущее. Воздействовать на себя прямым давлением больно, не обращать внимания на свои пороки чревато. Отрицание «я» деформирует ядро личности, лишает человека положительных эмоций и обрекает его на постоянное чувство неудовольствия с оттенком беспомощности. Чувство, из которого легко рождаются самые страшные душевные  и физиологические болезни.

Невозможность существования вариантов отношения к «я» делают человека уязвимым. Она же является причиной напряженности, с которой люди воспринимают критику в свой адрес.

«Другие» могут быть любыми, им это ничем не грозит, но «я» обязано оставаться выше подозрений в недоброкачественности, иначе катастрофа человека неизбежна.

Восприятие «я» внутри человека всегда эмоционально окрашено и может меняться только дискретно от положительного к отрицательному и наоборот. Восприятие «других» подчинено восприятию «я»: у хорошо относящихся к себе людей оно изменяется плавно в самых разных направлениях в зависимости от разнообразных субъективных и объективных факторов, а у людей, относящихся к себе плохо, «другие» вызывают страх и агрессию -  кажутся им даже более «другими», чем положено от природы.

«Я» и «другие» - не просто разные объекты  единой реальности «мы», но непохожие друг на друга объекты, подчиненные различным внутренним законам, как если бы «я» состояло из более плотного и напряженного вещества, чем разреженные бесстрастные «другие».

 

Предположим, что «другие» всесильны. «Я» - это мимолетное мимическое движение, маска, которую на минуту одевает на себя «мы», чтобы обозначить существование человека в океане себе подобных. Тогда личность как таковая ничего не значит, она – плод сложившейся социальной обстановки, воспитания, случайного набора событий. Лишь белой каемкой пены метит «я» гребень волны коллективного. Вздыбится гребень волны, мелькнет и исчезнет в океане себе подобных…

В другом предельном значении – весь мир есть «я». Тогда «я» подобно океану и содержит в себе «мы». Белой пенистой массой пузырятся «другие» на поверхности «я», колышутся вместе с ним, вздымаются и опадают. Эти «другие» - лишь функция от безбрежной пучины «я». Беспричинные боль и радость выносятся внутренними течениями на поверхность сознания и облачаются в образную форму «других». Воздействуя на «других», мы пытаемся воздействовать на себя и, познавая «других», мы добиваемся самопознания.

Можно спорить о том, какой из двух океанов - «мы» или «я» - является океаном всамделишным, и в зависимости от предпочтения выбирать приоритеты. Но реальность внутренняя во многом подобна реальности внешней, над изучением которой уже поработало множество человеческих наук, по-своему рассмотревших законы бытия и расставивших знаки для тех, кто хочет понять. Поэтому, разбираясь в обычных естественнонаучных законах, можно сделать выводы о наиболее общих принципах, на которых покоится это самое бытие.

По законам науки физики, пена на гребне волны – не что иное, как смесь молекул воды и воздуха, движущихся друг относительно друга. Для того, чтобы она существовала, необходимо по крайней мере два типа веществ, отличных друг от друга по плотности, но нейтральных по химическому составу.

Когда океан воздуха опрокидывается в океан воды и трется об него, не перемешиваясь внутренним, на границе возникает недолговечная временность, которую мы способны ощутить. Временность можно увидеть глазами, услышать ушами почувствовать осязанием, тогда как глубины вечности остаются непознаваемыми, потому что существуют сами в себе и недоступны сравнению с другими объектами.

По аналогии, и человека возможно познать только на границе, разделяющей две или более конфликтующих субстанции, рожденная на границе эмоционального и бессознательного без участия чего-то, не сводимого к ним, должна быть неустойчивой, управляемой, лишенной воли к противостоянию импульсам любой из сред. Человеческая история не состоялась бы, будь аналогия безупречной и соответствуй механизм построения личности подобному образцу. Откуда взялись бы многочисленные плеяды писателей, ученых, мыслителей и реформаторов, просвещавших и развивавших человечество, вопреки обычаям эпох, в которые жили, и культуре народов, которым принадлежали?

Океан, он же бессознательное, он же первозданный хаос древних мифов, не имеет цели. Его беспорядочное движение рождает беспорядочное движение и ничего более. Нацеленный порыв человека, желающего быть кем-то, или обладать чем-то, или походить на кого-то или что-то, вступает в неизбежное противоречие с природой океана.

Многих вздыбливал гребень, но некоторые умели оседлать его. И существуют к тому же немногие из некоторых, которые, опираясь на внутренние силы, заставляли океан подчиняться и волноваться не так, как он привык. Они навязывали океану собственную – личную - цель и  собственный - личный - стандарт и навсегда меняли систему его течений.

«Мы» - это «я» и другие. Значит, «другие» где-то смыкаются с «я», образуя «мы», или единство всех со всеми. Смыкаются внутри человека, а не снаружи, иначе хорошо был бы виден шов – не существовало бы психических феноменов толпы, массового сознания, поп-искусства.

Человек колеблется между «я» и «мы», переходит из одного состояния в другое или находится в обоих состояниях одновременно. Где же все-таки проходит граница?

Возможно, «мы» - это общий корень, из которого поднимается множество «я»-стеблей или «я»-стволов. Тогда граница проходит горизонтально внутри нашей личности и является не более чем условностью.

Почему горизонтально? Относительно чего – горизонтально?

Мы уже говорили о двух безднах – верхней и нижней. Их можно соединить вертикалью, проходящей через внутреннее пространство человека и связующей Бога наверху и многоводное эго Земли внизу. Делая акцент на свою «вертикальность», человек осязает себя непохожим на других, уникальным, отделенным от себе подобных. Он сосредоточен на общении с Всевышним и его Творением, и проходящая во внешнем пространстве жизнь мало интересует его.

Горизонталь сочленяет людей в человечество. Этот вектор движения перпендикулярен вертикали, отмечает линии внутреннего развития сообществ и совпадает по направлению с потоком времени. «Горизонтальный» человек сосредоточен на внешнем, интересуется законами построения отношений с другими людьми и коллективами, тонко чувствует современность и сиюминутность происходящих событий.

Законы вертикального развития изучаются теологией во всех ее много конфессиональных аспектах, законы горизонтального развития исследуются психотехниками, включая психоанализ, аналитическую психологию и др.

 

В начале истории человечества были сказители, которые давали образец, модель, а не образ героя. И слушатели отождествляли себя с образцом, и брали себе имя героя, чтобы прожить его жизнь.

Древний герой одинаков у всех народов, как одинаковы условия жизни, в которой существовал древний человек. Это воин, защищающий жизнь соплеменников и добывающий им жизненные блага. Это красавица, брака  с которой добивается воин и которая способна родить множество прекрасных и крепких детей.

Не боги, не люди, - символы жизненного успеха. Утилитарная функция, закодированная в распевной музыке стиха.

Но модель успеха невозможно взять из абстрактного неоткуда. Она рождается из условий жизни, из материала, предоставляемого Землей, из ее многоводного эго.

«Мы» древнего человечества еще не понимало нюансов. Оно, как волчья стая, распределяло роли на охоте и на пиру – слабый помогает сильному в его борьбе за жизнь и получает за это объедки с его стола.

Многоводное эго Земли тянуло к себе и пугало одновременно. Маленький человек балансировал на краю материальной реальности и боялся сорваться вниз, навсегда пропасть в нижней бездне. Его «я» было жемчужиной на нити родового ожерелья. Ожерелья, проявленного материально, дающего концентрацию во времени и пространстве.

   Человек не отличал своего лица от лика далекого предка, главным было не это, а осознание своей родовой индивидуальности. Не станет индивидуальности, не за что будет цепляться - перестанешь отличаться от множества других существ, сольешься с ними в единое эго, пропадешь в бездне. А тождественное на нити так красиво! Чем ровнее жемчуг, тем ценнее ожерелье.

Родовая нить и сегодня служит мостиком между «я» человечества и «я» человека.

И вот однажды он решился поднять глаза чуть выше и заметил, что боги не все одинаковые.

Образцы становились все подробнее, обретали неповторимые черты, в их описание начала проникать идеология.

Человечество заглядывало в верхнюю бездну.

Вы жалуетесь на других людей, которые делают с вами, что хотят. Но если «мы» - общий корень существует, то они делают то, что «мы» внутри нас хочет сделать с собственным «я». И почему оно должно хотеть «я» дурного или страшного? Или «мы» обижается, что «я» пренебрегает им, не учитывает его интересы, настаивает на доминировании части над целым?

Из внутренней реальности пришла к человечеству идея о равенстве больших и маленьких, слабых и сильных, богатых и бедных. Только человечество пока не научились реализовывать эту идею в мире, который называет внешним.

Личные интересы не даром ограничивают человека. Они привязывают его к той точке пространства и времени, где он способен совершать работу. Если привязка исчезнет, человек потеряет цельность. Его любознательная сущность рассеет его по вселенной, а механизмов активной деятельности у него не будет.

Являясь обитателями внутренней реальности своего вида, мы хоть с великим трудом, но способны воздействовать на нее. Только сначала мы должны научиться оказывать влияние на личную внутреннюю реальность, научиться гармонизировать и развивать ее, преобразуя таким образом собственное «я».

Что касается внутренней реальности человечества, то многие ее части мы воспринимаем как внешние, не выделяя их из внешнего по отношению к человечеству внутреннего пространства вселенной. Внешняя по отношению к человечеству реальность ощущается человеком через коллективный канал. Вступить в новые отношения с ней мы сумеем, если изменим стереотипы коллективного бессознательного. Говоря иными словами, для решения этой задачи каждому из нас придется выйти на новый качественный уровень владения личным и видовым пространством, количественно же уровень владения останется показателем сугубо индивидуальным.

Это мы – карлики, силящиеся выполнить невозможное. Это мы пытаемся заставить двигаться то, что больше и могущественнее нас.

Внутренняя реальность человечества населена вихрями эмоций и устремлений групп людей и народов. Эти вихри бесконечно переплетаются или отталкивают друг друга, объединяются в силовые потоки или сражаются в розе ветров.

И они же резонируют с событиями, которые разворачиваются во внешнем по отношению к человечеству мире, то есть затрагивают интересы животных и растений, Земли и других планет, метеоров и звезд, духовного и материального космоса.

Сказанное читается как метафора, на таковой не является. Через подсознание, или через внутреннюю реальность, мы касаемся «подкладки» вселенной, связующей все со всем и все со всем сочетающей.

Во внутренней реальности человечества также существуют независимые друг от друга силовые потоки, толкающие его к тому или иному варианту развития (по-другому их можно назвать тенденциями изменений в его мировосприятии). Но потоки остаются потоками, пока не случится нечто, усиливающее тенденцию до возможности реализации.

 С точки зрения энергоаналитика, зачатие – это событие, в котором    силовые потоки внутренней реальности человечества, слившись, уплотняются до возможности реализации и реализуются, в конце концов, в новорожденном человеке. Мы имеем в виду природное зачатие, продукт сексуальных взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

Природное зачатие является кульминацией и завершением процесса, который можно описать как слияние в единство двух доселе независимых силовых потоков внутренней реальности человечества. В результате интимного и никак не управляемого сознанием созидательного акта возникнет новая тенденция, способная оказать воздействие на общее будущее.    

Самой направленностью внимания сексуальных партнеров друг на друга и мощью переживаемых ими чувств зачатие защищено от возможной манипуляции со стороны сиюминутных интересов общества и отдельных людей. Тот же механизм ослабляет посторонние шумы и усиливает полезный сигнал – ощущение единства всего со всем. Это ощущение придает свершившемуся зачатию вселенский смысл и вселенское значение.

Для сравнения: искусственное зачатие - результат коллективного труда, и воздействие среды на тонкие структуры человеческого эмбриона значительно сильнее, чем оно было бы, если бы те же родители могли совершить природное зачатие.

Никто не проводил соответствующих исследований, но люди, рожденные в результате искусственного зачатия, скорее всего  обладают меньшим духовным и творческим потенциалом, чем те, которые обрели жизнь благодаря дедовскому способу самовоспроизведения. Хотя не исключено, что «искусственники» окажутся более обучаемыми и исполнительными, чем их природные собратья.

Многослойный пирог психического тела человека может представлять собой единое целое с крепко подогнанными друг к другу деталями, подчиненное духовной цели и реагирующее на сигнал из среды всем своим содержанием. Обладатель такой психики не теряет себя ни при каких обстоятельствах и всегда адекватен задачам окружающего его мира. Но таких людей чрезвычайно мало. Чаще психическое тело оказывается рыхлым аморфным образованием, реагирующим на сигналы из среды отдельным участком или участками, то есть поверхностно и формально. Духовные интересы замещаются страхами, и человек не в состоянии вырваться за границы групповой психологии, характерной для его ближнего окружения.

 Искусственное зачатие усиливает доминирование коллективного начала над групповой психологией, у человека не формируется ощущение хотя бы сравнительной защищенности семьей и возможности противостоять влиянию извне, сохраняя свое «я». Человек впадает в мимикрию на таких глубинных уровнях бессознательного, что она исключает развитие сверхсознания. Дух оказывается отрезан от рычагов построения психического и физического тел, которые с ним, тем не менее, будут неразрывно связаны.

Мостиком между сверхсознанием и бессознательным могло бы служить сознание, которое созревает у уже рожденного ребенка не ранее чем к семи годам. Но к семи годам построение психической структуры завершено, и человеку остается только интеллектуальное совершенствование.

Если дух, идущий на рождение, силен, он, как может, будет бороться с навязанной ему социальной формой, а неосуществимость притязаний на духовное самовыражение вызовет разрушительные тенденции в мышлении и чувствовании будущего человека. Он, в зависимости от направленности внутрь или наружу интересов своего духа, будет представлять опасность для окружающих или себя самого.

 три – это минимум источников бессознательных, подсознательных, сознательных и сверхсознательных стереотипов, которые в своем сочетании могут дать новую законченную личностную структуру При сексуальном акте происходит мощнейший выброс энергии. Волна устремляется от половых органов к голове - вдоль вертикали, пронизывающей бессознательное, подсознание, сознание и сверхсознание снизу вверх. Вихрь закручивает чакру за чакрой, приводя их в состояние резонанса друг с другом и формируя особый канал. Через этот канал во внутреннюю реальность будущей матери проникает посыл духовной сущности, идущей на материальное воплощение.

Именно эта сущность, или дух только что зачатого ребенка, в идеале должна работать с родовыми, в том числе и генетическими стереотипами, используя их как материал для строительства материального организма, обладающего собственными психикой, биологией и химией и пригодного для решения ее насущных задач.

К сожалению, сегодня этот идеал неосуществим. Высота сформированного при зачатии канала зависит от уровня духовности обоих родителей или хотя бы от чистоты места, где происходит зачатие. В отсутствии необходимой защиты от загрязнений канал наполняется информационными шумами, искажается. Идущая на реализацию духовная сущность не в состоянии беспрепятственно и вовремя проникнуть сквозь него. Плод в утробе матери начинает формироваться силами, имеющими отношение к данной материальной реальности, но никак не к тем задачам, которые будут стоять перед готовящимся к жизни человеком.

В самом интимном ядре большинства сегодняшних зачатий читаются информационные воздействия групп и коллективов со всеми их непростыми отношениями друг с другом. Ведь отец или мать не обладают зрелой духовностью, и их личность полностью сформирована их окружением. 

 

Философская проза Ирины Лежава. Что еще почитать:

Философская проза: Сферы сознания, подсознания и бессознательного

Философская проза: Духовно-социальный парадокс человечества-1

Философская проза: О духе и душе

стр:
Игра случая:    Философские стихи: Накануне двенадцатого года